Заговор ветеранов
В прошлом году безработица в России «постарела» и чисто статистически: в 2016 г. средний возраст незанятых составлял 35, 8 года, а весной 2017-го увеличился до 36, 8 лет. Для специалиста это симптоматично, но для правительства – мелочь. Поскольку уровень безработицы в России с 1991 г. сократился в 2, 5 раза и нынче составляет 5, 2% (на уровне США), то чиновники этими цифрами гордятся. Правда, размер пособия по безработице (не менее 850 рублей и не более 4900) отличается от американских показателей раз в 10–30. И подавляющее число безработных за ним не приходят и в статистику не попадают. К тому же в России огромная неполная занятость, когда человек работает на половину ставки в 10 тыс. рублей три раза в неделю.
В Министерстве труда обращают внимание на тот факт, что средний возраст безработных растёт вместе с возрастом трудоспособного населения – и это общая тенденция для всех развитых стран. Например, доля женщин от 55 и мужчин от 60 лет составляет уже четверть населения России, и значительная часть этих пенсионеров хотят работать. Но власти гораздо больше обеспокоены молодёжной безработицей, которая зашкаливает за 15% и портит статистику. И далеко не все специалисты готовы признать связь между нехваткой мест для выпускников вузов и дискриминацией пожилых при приёме на работу.
– После 45 лет найти работу на открытом рынке архисложно, – говорит социолог Сергей Прозоров. – Кадровики прямым текстом говорят, что у них «возрастной ценз». Такую позицию ещё можно понять, если речь идёт о вакансии программиста или продавца в торговом зале, но отвергают также пожилых врачей и инженеров, опыт которых только на пользу делу. Поскольку выходить на рынок вакансий опасно уже после 40–45 лет, люди в возрасте держатся за любое место, даже если работа им не нравится и они хотели бы её сменить. Как следствие, сложилась ригидная система: в частном секторе высокая текучка, поскольку уровень компетенций работников «до 30 лет» часто оставляет желать лучшего. А в государственных структурах, где не требуется выдавать финансовый результат, окопались пожилые. Очень часто они устроились по знакомству, и оборонять своё место будут до «последнего патрона». Соответственно, молодым будет труднее продвигаться по такой служебной лестнице, а сама служба – не соответствовать современным представлениям об эффективности. Так далеко не везде, но тенденция присутствует.
В частных беседах кадровики бюджетных организаций признают, что часто получают не вполне законные указания начальства: например, постепенно убирать из школ учителей пожилого возраста, в том числе и тех, кто на пенсию пока не вышел. Или «омолодить» штат государственного банка. Но нередко они натыкаются на ответный огонь.
Есть, например, глава какого-нибудь района: ему 55 лет, и половину его однокашников внаглую выкинули с должностей, чтобы «дать дорогу молодым». Они приходят к нему в кабинет и плачут горькими слезами. Тут и армейские кореша, и бывшие любовницы, а он живой человек – неужто не поможет? В советские времена бытовой антисемитизм креп после визитов в адвокатуру или платную стоматологию: «Я пришла, а там одни евреи». И это было прямым следствием дискриминации по «пятому пункту»: кто таки пробился, тот подтягивал «своих». А кого же ещё? Нынче пожилой человек выживает по той же логике: сегодня я помогу, а завтра мне. И от молодёжи всё чаще слышишь: мол, старый пень занимает не своё кресло.
Собес через дорогу
Согласно исследованию HeadHunter, в 2016 г. лишь 2% от общего числа нанятых сотрудников были старше 40 лет. И хотя в опросах участвовали в основном крупные частные компании, результат убойный. Ведь возраст 40 лет – это середина трудового пути, и нанятых в возрасте 20–40 и 40–60 лет должно быть примерно поровну. А их 98 на 2%! Фонд «Общественное мнение» выяснил, что 53% российских пенсионеров прекращают работать против своего желания. Даже 40–50-летние вынуждены соглашаться на понижение оплаты труда в среднем на 20%!
– В Трудовом кодексе прописан запрет на различную оплату за труд равной ценности. А закон о занятости запрещает указывать возрастные требования в объявлениях о приёме на работу, – говорит адвокат Николай Артамонов. – Тем не менее мы видим подобное сплошь и рядом. Бывают случаи, что кандидату на собеседовании прямым текстом говорят, что сотрудники старше 40 «не входят в политику компании», он идёт в суд с аудиозаписью и слышит там, что это «доказательство, не относящееся к делу». Отдельная проблема – дискриминация женщин, долгое время бывших домохозяйками. Им очень сложно после развода или смерти мужа вернуть профессиональную форму, наработать новые навыки. На Западе есть масса институтов, помогающих им встать на ноги и защитить свои права, но не у нас.
Разумеется, предпринимателя, утверждающего, что его фирма – не собес, тоже нужно понять. Бухгалтер, полжизни считавший на счётах, обычно с трудом осваивает таблицы Excel. Однако российская практика показывает, что после 45 лет можно остаться за бортом, владея тремя языками, дипломом МГУ и много лет отработав в Европе. Хотя глобальное исследование консалтинговой компании McKinsey показало, что чем разнообразнее трудовой коллектив по полу и возрасту, тем устойчивее бизнес. А руководителям, игнорирующим пожилых, тайком диктуют собственные комплексы.
– 30-летний директор хочет видеть в приёмной сексуально привлекательную секретаршу, а не 50-летнюю матрону, пусть она в сто раз коммуникабельнее и умнее, – говорит психолог Мария Берлин. – Боссу кажется, что в молодом коллективе он завоюет больший авторитет, чем среди людей, повидавших всё и вся. Он часто видит себя не работодателем, а хозяином своих подчинённых. Однако на человека, годящегося тебе в родители, особо не покричишь – и это серьёзный дискомфорт. А некоторых такая ситуация и вовсе возвращает в детство, где они были слабы и зависимы от предков. Не так уж редко встречается и вполне осознанный расчёт шефа: при коррупционной экономике востребованы не профессионалы, а как раз исполнители без опыта. Чтобы сотрудник за скромную зарплату по 10 раз в день «ходил под статьёй», обсуждая с поставщиками взятки и уход от налогов.
Многие пожилые люди, устав от отказов, становятся индивидуальными предпринимателями. По данным исследования ROMIR Monitoring, главной причиной у 78% начавших своё дело россиян старше 40 лет был систематический отказ в приёме на работу. Кто-то парикмахерскую арендовал, кто-то купил фургон и занялся перевозками. В такой тенденции для государства даже есть налоговый выигрыш. Но проигрывает от дискриминации пожилых оно куда чаще.
Кто не ушёл в бизнес, часто уходит в запой, начинает продавать имущество и тянуть из государства пособия. Как бы ни была скромна наша безработица, на пособия ушло 43 млрд рублей в 2017 году. Министр труда Максим Топилин предлагает «вернуться к страховой модели их финансирования» – то есть взвалить на бизнес новый сбор. Который тут же вернётся к нам в виде роста цен.
Бытовой криминал и переполненные тюрьмы тоже растут из неблагополучных слоёв населения. А граждане, намертво вцепившиеся в свои места, дают на «выходе» низкую мобильность населения – один из главных маркеров стагнации в экономике. Возрастают и политические риски, поскольку мягко внедрить повышение пенсионного возраста без реальных изменений на рынке труда вряд ли удастся. Сегодня пенсия наступает в 60 лет, а де-факто ты не востребован уже в 45. И попытки расширить эту пропасть ещё на 5 лет могут материализовать главный кошмар власти: будто на митингах молодёжь с плакатами сменили старики с топорами.
«Аргументы Недели», Юрий Антонов
